Отправлено: 26.06.10 17:09. Заголовок: Стихи из трудармии..
Стихи из трудармии
АВТОР НЕИЗВЕСТЕН
*** Это было в сорок первом. Шар земной в огне пылал. Повезли нас в край далекий с Украины на Урал. Стар и мал, и много женщин. Это было в сентябре. Уж Германия с Россией воевали на Днепре. Далека ты, Украина... Путь уходит на Восток. Позади остались хаты, где в окошке огонек. Там пшеница колосилась возле ровного жнивья. Снова птицы улетают, только в теплые края. Не спешит товарный поезд. А к чему спешить ему? Мы за проволкой колючей. Мы приехали в тюрьму. Без вины мы виноваты. Ешь баланду и трудись! Лишь на нарах вспоминаем медом пахнувшую жизнь. По тайге пошли морозы. Не ушел забор под снег. Выносить холодный голод может только человек. Человек живет надеждой, а надежда не умрет, пока сердце не остынет, пока солнце не зайдет. А когда снега растают, когда кончится война, он поедет в край родимый, где-то ждет его жена. Ждут его родные дети, ждет его родимый дом, там он радостно поплачет под родным своим окном.
Отправлено: 30.06.10 11:08. Заголовок: Эдуард Альбрандт А..
Эдуард Альбрандт АЭРОПОРТ
Аэропорт. Горою чемоданы. И дети спят на выстывшем полу... Мы улетаем... Ждут другие страны. Решились! Не хватайте за полу!.. Печать тоски на лицах отрешенных, В глазах надежды робкой огонек... Мы улетаем, с нами наши жены Да старики, кто в землю не полег. Спасибо Вам за все, товарищ Сталин: Вы подсказали нам, как надо жить. Мы ждали много лет, мы ждать устали, Пока вернут, - что нам принадлежит. Язык теряем, веру и обычаи, И надо что-то делать поскорей... Но Ваш закон на нас колючкой бычит, Как проволокой Ваших лагерей. Мы помним все. Не стерлось! Не забыли, Как ни за что загнали нас в тайгу. Как сосны - мы, болезни - нас валили. И дети умирали на снегу. Как нас считали, ставя на колени. Да по затылкам хаживал приклад. Мы погибали, веря в светлый гений, что нас вернет на Родину - назад. Прошли сквозь сито смерти На две трети. Рассеялись горстями по земле, Но ждали, ждали, ждали полстолетья, Что вспомнят вдруг о немцах Там - в Кремле. Минуло полстолетия... Как страшно, Что смотрят до сих пор, как на врага. А время Островов немецких наших Нещадно размывает берега. А мы еще надеемся на что-то. В глухую стену бьемся головой. Оставить жалко землю, дом, работу... И так охота быть самим собой. По сути дела здесь и там чужие, Но немцы мы, и нам не все равно!.. Терпенью научила нас Россия, Но, черт возьми, кончается оно! Собраться вместе надо бы скорей нам. Покуда в нас хоть капля жизни есть. А многие не Волгою, а Рейном Любуются и нас жалеют здесь. А там. на Волге, злобою сгорают, Тревожатся, боятся до сих пор. Но разве страшен тот, кто умирает? А путь к здоровью тяжек и не скор. И вот опять родные улетают. Подумать можно: на подъем легки. Но слезный спазм гортань пережимает, И плачут, уезжая, старики. Изверились. И снова раз за разом, Давя раскатным ревом на виски, Летит в закат крылатая "Люфтганза", Уносит тела нашего куски. И новый рейс. И снова слезы льются. "Прощай!" - гудит по залам и углам... Те - улетают. Эти остаются... Душа и сердце рвутся пополам.
Это стихотворение из сборника стихов российских немцев "Подземные колокола".
Дорогие форумчане! Что же вы такие равнодушные и безразличные? Открыла новую тему: "Поэзия российских немцев", сама так радовалась, что нашла такие удивительные стихи, кричащие о той поре, о страданиях наших близких... и никакой реакции... Нужно это вам и форуму или нет??? Хотелось бы всё-таки это понять. С уважением. Наталия.
Отправлено: 06.07.10 17:31. Заголовок: Владимир Петрович Ш..
Владимир Петрович Штейнбах родился 8 марта 1955 года в г.Прокопьевске Кемеровской области. В 1959 году переехали на Алтай. С семи лет учился в школе с. Алтай Табунского района. В 13 лет семья Штейнбах вновь возвращается в Прокопьевск и затем опять переезжает на Алтай. С 1974 года Вальдемар работает в центральном отделении совхоза "Алтай". С 1986 по 1988 год работает в Табунском совхозе художником-оформителем. В 198году Вальдемар переезжает в Михаловку, где работает художником на элеваторе. В 1990 году выезжает в Саратовскую область г.Маркс с.Колос. В г.Марксе состоял в обществе "Возрождение". С 1996 года постоянно проживал в Германии. Умер 16.01.2009 года.
Рассказ бабушки
Под лавкою квохчется клуша, шумит в уголке керагаз. Ну ладно Володя послушай Ты бабушкин грустный рассказ. Мы вродебы жили неплохо, Корова в сарае была. На пашне сажали картофель и в доме блестели пола. Усердно молилися в Кирхе, и ездили в Маркс на базар. Сыночки и дочька Марихен Ловили на Волге загар. Вот так потихоньку и жили, Неведая будущих слёз. Но что-то в верхах намутили и многих погнали в колхоз. Твой деда властям неподдался, он в город работать ходил. То утром то то в ночь возвращался, продукты с собой приносил. Дорога же в город, вёрст девять, сходи-ка туда да сюда и эта забота о хлебе ударила в грудь как беда. Он как-то придя, расхворался подолгу сидел у окна и слёг и уже неподнялся. Осталась с детьми я одна. То дома то в поле пласталась. Работой держала слезу. С упорством крестянки я знала. Детишек взростить я смогу. И бабушка глухо вздыхает, руками сгребает муку. Воды и сольцы добавляет, а я продолжения жду. Марии уж было шестнадцать, чуть старше Иван и Андрей. Им время пришло миловаться Имели подруг и друзей. Казалось неплохо сложилось Но радость не ходит одна. Уж где-то далёко кружилась Моторами воя война. Июнем согретые воды в даль Волга катила свои мы стали врагами народа на первом этапе войны. Коровы и овцы метались Скулили и лаяли псы. В слезах мы дома покидали Несняв что сварили с плиты. ну ладно водица вскипела, Давай пелемени сюда хорошее сделали дело и вкусною будет еда. Добавим немного приправы Люблю почему-то укроп... Конешно же власти не правы Но мы их неведаем троп. Оставили нас бы в покое Но где же им разума взять. Иль времечко было такое любили тогда выселять. В Сибири нас всех осудили язык нам поставив ввину. Кого-то под пули пустили. Кто в лагерь попал, кто в тюрму. Не глядя на горе и беды На власть нетаили мы зла Но радость пришедшей победы какой-то неполной была. И после войны хоронили, из жизни ушли сыновья. На Волгу назад непустили А здесь всёж чужая земля. туда ты поедиш,я знаю Могилку там деда сыщи и воздух Поволжья вдыхая, земли незабуть привезти. Отстыли тогда пелемени. Подкатывал к горлу комок Мне видились прошлого тени, Поволжье,река, островок. И видились женщины в чёрном. Сибирь и трескучий мороз. Хрустящим покрытые дёрном равнины пролившихся слёз... Не мало годков миновало Ласкает кресты суховей, что бабушку так волновало в горсти уместилось моей.
Отправлено: 06.07.10 17:40. Заголовок: Владимир Петрович Шт..
Владимир Петрович Штейнбах
Моей маме посвящаю.
Когда-то я ездил на Волгу В исконные наши края. Ласкал я там взглядом околки И слёзы ронял на поля. Холодную вешнюю воду Из Волги стоная я пил. Ах сколько, ах сколько народу! Кровавый Иосиф сгубил.... В далёком году 25-том В Орловке родилася мать И где-то уже 35-том Отца довелось потерять. И только оставила память, Всё призрачным словно бы сон, Отец затуманненой ранью Уставшим из города шёл. И как задыхаясь на встречу Бежала смеялась ему И к папе взбираясь на плечи желала увидеть страну. Страна ту мечту воплотила Награда Сибирью дана. Осталась отцова могила Крестом покосившись одна. Так мама попала на шахты, Где штольни, забои и клеть. От этой работы на ах -ты Так было легко помереть. Толкали плечом вагонетки Ложились как шпалы тела. Им в шахте железная ветка Победную ветвью была. Вот так приближали Победу Пласты загружая угля. Казалось что скоро поедут, Вернутся в родные края. В какие такие просторы! Победа пришла не для вас. И смолкли вокруг разговоры. Пришёл нет возврата указ. И плакали люди стоная, Потеряны вера и кров. Со скрежетом воздух вдыхая Московских хулили богов. Вот так и остались в Сибири Указа не сбросить оков. В гниющих барачных квартирах Кормили охраны клопов. Скончался великий усатый. В стране наступил перелом И к власти пришёл лысоватый В Украине был он Хрущ- ом Казалось вокруг потеплело, Ведь Берии больше уж нет. Дорога в дали засветлела Не сброшены немцы в кювет. Тепло февраля так обманно. Напрасны желанья в аду С указом Хрущёвским гуманным Опять получили беду. И вольную вроде-бы дали. На Волгу ж вернутся нельза. Да с этим товарищем Сталин Когда-то сдружился незря. С умом по стране раскидали. Сплочённости немцев уж нет. И снова хваля награждали, Платили за выслугу лет. Менялись в правительстве лица. На Волгу всё нет нам пути... В Германии часто мне снится Тюльпаны цветут на степи. А мама лежит на Фридхоффе, Не русская вязь на кресте, И фото в анфас да и профиль Не нужны теперь в К.Г.Б Горят поминальные свечи, цветов разноцветный узор. Привиделись дедовы плечи И девочки вечный укор.
Песня.
я сегодня как обычно рано Номер телефона набирал чтоб спросить ну как делишки мама Связи нет мне кто-то отвечал. Кнопочки не связи а утраты Номера отжившая судьба. Знаю я что связи нет обратной Всё звоню а вдруг ответят да. Со слезами книжицу листаю Номера знакомые ищу Нахожу и тут же понимаю Дозвониться так же не-смогу. Кнопочки не связи а утраты Номеров отжившая судьба. Знаю я что связи нет обратной Всё звоню а вдруг услышу -ДА 2004 год.
МОЙ ВЕК (отрывок из поэмы) Ты помнишь это? Снег и лед. Тайга, тайга, мороз, работа. Мы валим лес. Здесь путь пройдет - сквозь дебри и через болото. Не фронт ли это? Горла хрип, дыханья белые кристаллы. При каждом шаге - скрип да скрип. Стволы звенят, как из металла. Что для страны дремучий лес? - бруски, подпорки, бревна, балки. Как мачты, елки до небес - и вот уже лежат вповалку. Где залегает рудный плод, туда проходят рельсы трудно. Там нужно выстроить завод и вырастить до неба трубы. Не скоро солнце повернет, чтоб лаской одарить лучистой. Мы валим лес. Все снег, да лед. Метровый снег под коркой льдистой. Кому легко? Война идет. Тем женщинам в полях метельных? Бойцу, ползущему вперед под пулями и под шрапнелью? Здесь вечерами у печи кто бросит умное словечко, кто вспомнит тех, кто разлучил. Кто в прошлое скользнет от печки. А сердце женское вдали полно тоской и жаждой мира. О, сколько звезд во тьме сожгли, любовь оставив в черных дырах. Я вижу милое лицо и слышу первый шаг сыночка, и дорогое письмецо опять читаю с первой строчки. Мы чувствуем - идет погода. Март. Но мороз еще при нем. Плоты сбиваем день за днем, чтобы успеть до ледохода. Река во льду, но в глубине и здесь в лесу кипит работа. Ты помнишь? И теперь во сне я мокрым становлюсь от пота. Потом, как из засады, нас накрыла оттепель дождями. Я содрогаюсь и сейчас от ужаса. Всегда он с нами. Вскипает в ярости река перед чудовищным затором. Трещат из льдин и бревен горы, и воды прут на берега. По дамбе волны хлещут плеткой, а там и рельсы, и жилье. Вот время и пришло твое... И ты садишься смело в лодку. Ты показал, что медлить - грех. Стволы толкаешь между льдами. Слетает оторопь со всех. Мы пробиваем брешь жердями. Трещит плотина под струей, вздымается, и вот - крушенье. Все кончилось в одно мгновенье. В неравной битве пал герой. Смеются люди на перроне и ток бежит по проводам. Ты не увидишь света там. И не прокатишься в вагоне...
Роза Пфлюг (род, в 1919 г.) TO БЫЛО В ИЮНЕ
To было в июне, в июне. И утренняя звезда сияла, как наши взоры. Мы вместе - и навсегда. Луга и леса в цветенье. И так должно быть всегда. Благословляло нас лето на будущие года. То было в июне, в июне. Нас мир манил голубой. О, жаворонки, о, трели, о, луг с зеленой волной! Не думали, не гадали - внезапно нагрянул шквал. Доносы. "Враг. Заключенье и... без вести он пропал... То было в июне, в июне. Двадцать второго числа. Далекая канонада все вокруг потрясла. Дни пролетали мимо сотнями черных стай, А вот - голубь белый - победоносный май! То было в июне, в июне. Короткая справка: он от обвинений ложных посмертно освобожден. Луга и леса в цветенье. Как прежде. О, милый мой, что это теперь меняет? Я больше не буду мной.
Сообщение: 25
Настроение: Наконец-то!
Зарегистрирован: 26.11.09
Откуда: Россия
Репутация:
1
Отправлено: 09.07.10 20:35. Заголовок: Стихи Штейнбах прост..
Стихи Штейнбах просто потрясают! Читаю и как-будто окунаюсь вновь в то, о чем мне рассказывала моя мама. Все совершенно так " и теплые постели, и оставшаяся на плите еда... и страшные годы оторванности от родителей, от Родины. Большое спасибо Герта.
Отправлено: 28.09.10 22:23. Заголовок: Виктор Гейнц (род...
Виктор Гейнц (род. в 1937 г.)
МЕЧ ВОЗМЕЗДИЯ
Посвяшаю моим сверстникам Октябрь. 1937 год. Год моего рождения. Черным по белому стоит эта дата вот здесь - в моем удостоверении личности. Октябрь. 1937 год. Отчего же тогда уже сердце болело? В германские пушки вдвигались снаряды, в Испании дрались интербригады. Первый снег шел в Сибири, белый-пребелый... Октябрь. 1937 год. Но почему так полон страха был мой первый крик? А, может быть, со мной кричал в стенаньях интеллигент, не подписавший "своего признанья", хотя его тянули за язык, полосовали окровавленную спину, в глаза совали остроклювый штык... Когда мне отсекали пуповину, я слышал выстрел, видел, как поник в застенках несгибаемый мужчина... А крёстным был тогда "отец народов", богоподобный и всевидящий южанин. Когда его лицо мрачнело в непогоду, свет угасал в далеком Магадане. Кто сам не светит, тот боится света, тот гасит все, что освещает мир. Не хочешь быть слугой? Будь лагерным скелетом! Служить тебя научит конвоир. Отец-мудрец посеял тьму и страх. Нимб фальши ослепил страну берёз. О, как ленив песок в песочных злых часах! Как долго мы терпели тот гипноз, который заставлял мириться с ложью, с насилием и жизнью гробовой, где светлый путь кончался бездорожьем, где тараканы правили судьбой. А тараканий вождь ноздрю раздует, подкрутит, ощетинит черный ус, и вот еще один народ не существует - стал посвободней сталинский Союз. Прошло уж полстолетья, как Фемида мне положила меч возмездья в колыбель. Зазубрины на нем - глубокие обиды. Точильный камень сточит их теперь. В моей судьбе, да и в душе - разруха, во снах и в памяти - мучительный кошмар. Как я хотел бы сталинскому духу смертельный нанести - пронзительный удар.
Из сборника стиховроссийских немцев "Подземные колокола".
Отправлено: 22.10.10 20:59. Заголовок: Риб Эвальд Карлович..
Риб Эвальд Карлович
А это его поэзия.
РАЗБУЖЕННАЯ СКРИПКА
Музы
Вы во мне проснулись очень рано, часто вы меня лишали сна слышал я, как бойко сквозь туманы музыку цветов несла весна.
Вспоминал дороги и тропинки за родным, родным своим селом. Навсегда новинки и поминки поселились в сердце озорном.
Посмотреть позвали по-немецки, как на Волге тихо плыл закат, как звезда зажглась на небе детства, где нашёл свой стихотворный клад.
Соловьи так искренно и нежно вечерами пели от души, с Волгой величавой и безбрежной часто виделись в степной глуши.
Музы наши — родственные музы подружились на века не зря. Подружились все мы в разных вузах, подружились мы — в делах Петра.
Подружила нас — Екатерина, подружила с Музами любовь, дочь моя по имени Марина освежит в семействе нашу кровь.
Но сегодня не прошла обида — сколько Сталин погубил родных. Даже в детях он врагов увидел, отбирая Родину у них.
Посмотреть позвали по-немецки, где на Волге вновь встаёт восход, где звезда горит на небе детства, стихотворный мой родник зовёт.
Скрипка
Заря запуталась в кустах, но нам на новом перекрёстке большое солнце на руках несут сибирские берёзки. Нас на коне бровастый дед повёз лесной дорогой узкой: тогда мне было десять лет, не знал ни слова я по-русски. Меня старик спросил: — Как звать? — Артур! — мой брат ему ответил. — Ты музыкант, сынок? Сыграть ты мне должон, когда приедем. — Играть не сможет мой артист, в футляре — щепки в мешковине, а скрипку, дед, разбил фашист. — Да что ты! Где? — На Украине. В село Лучи ворвался фриц, где жили мы, где насмотрелись... Израненную песню птиц прижал к груди измятый вереск. Эсэсовцы вломились в дом и шнапс настойчиво просили, а мать сказала: — Шнапс не пьем... И нашу маму застрелили. — А ну-ка, марш сыграй, щенок, — один приказывал с улыбкой. Он: — Нет! — шепнул. И в потолок взлетели щепки... щепки скрипки. ...Бежали мы от пуль, огня, бежали от немецкой речи. Спасибо, брата и меня к своим доставил наш разведчик. — Но ты старшой... Себя избавь от дум полынных... — Понимаю. — Гляди: село, для вас изба, и председатель вас встречает. А скрипку дай-ка мне, сынок, верну ей голос — успокоюсь. Мечту твою убить не смог Германец опытной рукою. Шли дни... И я пришёл в колхоз работать с новыми друзьями. Там листья падали с берёз на землю желтыми дождями. Грузили мы мешки с зерном, в упряжке спали коровенки, а бабы по ночам тайком оплакивали похоронки. ...Когда обедать собрались, сибирский дед принёс мне скрипку: — Готова. На, Артюш. Учись. Теперь сыграй, — сказал он хрипло. Я тут же струны натянул... Настроив, оглядел полянку... Играю... Душу всколыхнул... Растрогал деда «Варшавянкой».
Матери
Как себя ты обделяла хлебушком в войну, а остатки мне совала, проводив ко сну.
Помню, как меня искала среди гор, полей, расступались даже скалы от любви твоей.
Со стены глядишь сквозь раму, стоя у дорог... Без тебя сегодня, мама, ничего б не смог.
В День Победы
Детям и взрослым военного тыла
Снова в День Победы весь седой подснежник, вспоминая беды, пел нам песни нежно.
Выпрямлялись сосны, белые берёзы, ветерок морозный осушил им слёзы.
И за всё, что было, и за все подарки ветераны тыла выпили по чарке.
Небосклон был синим, птицы голосили... Никогда Россию мы не подводили.
Урал
Российскому писателю Н. П. Воронову
Там, где планету держит небо руками солнечных лучей, — меня, Урал, вскормил ты хлебом с улыбкой матери моей.
Поил и молоком берёзы неугомонного юнца; в войну же на полях колхозных, как мог, я заменял отца.
И пусть я часто сытым не был в тревожной юности своей... Зато планету держит небо руками солнечных лучей!
Березка
Березка милая! Уральский вечер глазами звёзд любуется тобой, тебе мальчишкой месяц сел на плечи, опять резвится, баловень такой.
Люблю тебя, что ты в краю колхозном шумишь по-свойски ласково листвой, люблю за то, что ты зимой морозной из новой сказки вышла предо мной.
Я радуюсь тебе при каждой встрече и так люблю в тиши мечтать с тобой. Тебе мальчишкой месяц сел на плечи, ну пусть резвится, баловень такой.
* * *
Моя душа, как русская берёза, зимою тоже зябла на ветру, ночами звёзды в лютые морозы лишь засыпали на ветрах к утру.
Она весною распустила листья в такие бури солнечных лучей, что я шагнул весь в соловьином свисте в большое завтра Родины моей.
Но вот опять в глазах я вижу слезы, в сердца людские снега намело — моя душа, как русская берёза, пускай дотла сгорит, отдав тепло!
Победные гудки
Всем ветеранам Отечественной войны и труда, всем погибшим
Помню мать... Небесный зонт... И пожатие руки... Увозили мы на фронт карталинские гудки.
Брали мы с собой кульки, горько плачущий вокзал... Все Победные гудки мы вернули на Урал.
НЕОТПРАВЛЕННЫЕ ПИСЬМА В ГЕРМАНИЮ
Письмо 1
Поэтессе Ларисе Риб
Напиши, что лечит сердце, напиши, что снимет стресс, человек чтоб смог согреться у костра твоих чудес.
Все микробы пессимизма в обществе давно видны. Витамины оптимизма так сегодня всем нужны.
Мне уже немало лет, все мне лучше видно... Не встречал других Планет — чуточку обидно.
Всем пожить бы без стрельбы под небесной крышей... Эхо я своей судьбы в новом веке слышу.
2001
Письмо 2
Я под сибирским дождиком промок, закрыв калитку. В войну я стал сапожником, поглядывал на скрипку.
Стучал сапожный молоток, стучал до обалденья. Когда ко всем был мир жесток, мы не теряли зренье.
Все видели, как жил другой за дружеской беседой, стояли за своих горой и одолели беды...
Сегодня пусть я одинок, Господь, мне дай терпенье. Стучи, сапожный молоток, стучи на обновленье.
Чтоб женщина сняла платок вдруг от тепла и света, с надеждою краснел восток, всегда цвела Планета.
Стучи, сапожный молоток, ты радуй всех делами, чтоб новый век гордиться смог при первой встрече с нами.
2000
Письмо 3
Детское волненье, стих лишал вдруг сна, часто вдохновенье мне несла весна.
Волжские закаты так любила мать... Жили мы богато, есть что вспоминать.
Руки золотые были у отца. Женщины какие шли к нам без конца.
Туфли восхищали, что он шил тогда. Нас на Волге знали села, города.
Он — сапожник сельский, расцвели мечты, чудный был модельщик — мастер красоты.
Я учился в школе, скрипку в руки брал, убегая в поле, птицам подражал.
Помню, как с улыбкой слушал соловья, но не раз там скрипка подвела меня.
Уставал от пенья музыки земной, с гадким настроеньем шел тогда домой.
Вечером все краше небушко горит, а кругом ромашки в пятнышках зари.
Разглядел закаты, что любила мать... Жили мы богато, есть что вспоминать!
2000
Письмо 22
Нашему школьнику
Охотно выступал я в вашей школе, свои читал рассказы и стихи, как мы в войну трудились в поле, как нас будили утром петухи.
Мне не забыть слова твои незлые, как ты держал линейку в кулачке: — Зачем, зачем вы пишете в России стихи на том фашистском языке?
— Сердца, мой друг, возьмут все на заметку, кто неповинен в тот смертельный бой. Я верю, мы подружимся с тобой, как при Петре прославленные предки.
Путь на Земле, мой мальчик, так неровен, путь на Земле — огромен и велик... Стыдились Гете, Шиллер, Бах, Бетховен за тех, кто опозорил их язык.
С годами все становятся другими, другими стали села, города, Германия и матушка-Россия, быть может, подружились навсегда.
1998
Письмо 23
Брату Давиду
Я от весны оттаял весь, люблю всегда я время это. В плаще зари гуляет лес, зовёт тебя руками веток.
Когда мы на краю Земли с березкой крепко обнимались — в снегу подснежники взошли, скворцы в скворечнях целовались.
Люблю я розовость небес, барахтаться в вулканах света, В плаще зари гуляет лес, зовёт тебя руками веток.
1998
Письмо 24
Ты в лесу единственна, через речку мост, сказка карталинская вся в ромашках звёзд.
Радуюсь, которая всё спешит вперёд — на руках историю каждому несёт.
Отправлено: 28.01.11 11:41. Заголовок: Maria Mehling. Die Vertreibung der Wolgadeutschen.
Это песня. Её пели (вполголоса) мои бабушки, депортированные на Алтай.
Maria Mehling Die Vertreibung der Wolgadeutschen
Neunzehnhunderteinundvirzig Kam das bitterböse Wort, Und die Deutschen von der Wolga Mussten nach Sibirien fort. Alles mussten wir verlassen, Haus und Hof und Vieh und Land, Felder, Wälder und die Wolga, wo auch unsere Wiege stand. Menschen weinten laut beim Abschied, Menschen waren stumm vor Schmerz, Hunde heulten, Kuhe brüllten, Und mir blutete das Herz. Der Ukas von Josef Stalin schwärzte unser Völkchen an. Wachsoldaten, Hass im Herzen, Brachten uns zur Eisenbahn. In Sibirien angekommen Wurdenwir so sehr zerstreut, Dass die Eltern ihre kinder Suchen müssen auch noch heut'. Vieles mussten wir vertauschen, Denn uns plagte Not und Leid; Um sein Leben zu bewaren, gab man hin das letzte Kleid. Kinder weinten, und den Eltern, Tat im Leib das Herz so weh. Alle Männer, Frauen, Mädchen Mussten in die Trudarmee. Die Baraken, wo wir wohnten, War'n umzäunt von Stacheldraht. Jedes Tag durch's Tor uns führend Uählte uns ein Wachsoldat. Wie viel Menschen sind verhungert, Und gestorben im Ural? Und erfroren - ? Keiner weiß es. So viel sind es an der Zahl. Trotz der Armut ohne Eltern Groß geworden ist manch Kind, Und es weiß nicht, wo beerdigt Seine lieben Nächsten sind. Schweres lastet auf der Seele, Wenn man denkt an jene Zeit. Viel verloren hat mein Völkchen! Wo bleibt die Gerechtigkeit? Wenn ich nun ein Vogel wäre, An die Wolga flög ich hin. Oh, mein Nest ist eingenommen, Möcht' nicht in ein fremdes ziehn.
(Я, правда, не уверена, правильно ли назвала автора.)
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 12
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация откл, правка нет